На главную

или

к книгам

Содержание

“Полвека жил, ужил, юлил”
“А живопись – цветная грязь”
“И в раю поэтических грёз”
Семья (Баллада)
“Мы Богом избраны!”
“Печаль моя... Разлука... Ностальгия...”
“Благожелатель, знай”
“Прямой и тёплый взгляд”
“Неявный суицид у храбрецов”
“Дни душной смертной скорби”
Человечество (Баллада)
“В душу – время пересчёта”
“Рецепт – в огне”
“Пора на подиум”
“Читатель вычитал и чтит”
“Но и поэт не властелин”
“Мельчу, размениваюсь на итоги”
“Психоз – немеренный”
“Подзывает Пегас”
“Боль стихла, кровь окаменела”
Чудотворец термояда (Поэма)
“Поздно, Нора, пить “Боржоми”
“И голубиной, или лебединой”
Свидание
“Цветом – в сознаньи”
Датища
”Меж Пасхами”
Званный ужин
“И земные желанья, не боговы – чту”
“Нота и проблеск”
Апухтинский романс
И звук, и цвет
“Завеса винного наркоза”
“Снишься ты”
“Несделанное – как витает!”

Обрезки и обрезы
“Еврей в Германии”
“Совки-безбожники в гемайнде”
“Отцы гемайнды денежек хотят”
“Космополитам дойч – какой-то узкий”
“По социальщикам сварганишь без труда”
“Дипломов титулы”
“Одессы”, “Киевы”
“Купил я в “Ностальгии”, наконец”
“Налей, жена, ребятам по граммуле”
“Восславить мог бы разве что Тацит”
“Дают гражданство, пенсии, ремёсла”
“Сменили всё – жильё, друзей и век”
“Зачем из вероятных сионистов”
“Алкал я спонсоров”
”Я новосёл с гармошкою-душой”
“Я русский немец”
“От фараона, римлян и испанцев”
“Крестились раньше ловкие евреи”
“Мелькали бокалы”
“Вино – дурман и дым – туман”
“Алеет Восток”
“Премудрой премилость”
“Все швейцары – лучше-хуже”
“Боюсь тебя, гроза в апреле”
“Друзья подарочки несут”
“ - Все наверх!”– судьба свистала”
“Одрябло добронравие вокруг”
“Искать, найти и не сдаваться”
“Из придури прикола выхожу”
“Роскошно-зрело-юные две дамы”
“В калитку клямкаю желающей душой”
“Я был советским – в Киеве, Москве”
“От жажды умираю у ручья”
“Становится просторнее вокруг”
“Обыденно живу”

Корневые гласные. (Переводы)
О Владимире Комашкове и его поэзии
Киев–1964
Киевское море
Панна
“Разливом богатырским Днепр”
Колыбельная голодомора
Вышгород
Ток
Археологическое
Лебеди
Усталость
Мгновение
Панихида
Любовь – невинная игра
Стугна-река
“Тебя убили. Ты одна”
Вдохновение
Из окна больницы
Венок сонетов
“Трещит Сибирь от спецколоний”
Сонет (“Любви ли отзвук”)
Сонет (“Почти девчёнка”)
Ожог
Страх
“Будем жить, побратим, ибо дождь”
Доброхоты
“Поздно бояться обмана. Мани!”
Акростих
Энгармоничное
Хрящам
“Надо проснуться – опасно тревожны”
“Вот из лохмотьев чувство поползло”
“Там был рушник”
Сонях
“Белый вечер, я – tabula rasa”
Чернобыль
Дорога в рай
Война
Могильники
“Возводим – не валяем дурака”
“Вышли во двор”
“Замело, задышало зимой”
Антивремена
“Умер край без вины”
“А тучи – то гнётом, то сенью”
Советская золотая рыбка
Стихи для младшего внука.
Я расту
Внезапный дождик”
Непослушный сынок
Колыбельная
“Неугомонность соловья”
Сентемы
Себе
“Ещё одна осень, ещё”

Полвека жил ужил юлил
И Зло румянил и белил
И выплывал –
В таком топили!
Запоминал –
Кого убили
Ожесточался и зверел
Тоскуя рос и матерел
И видел Родину –
Потерей
Прибитой пьяненькой тетерей...
И в перелёте от обид
Улаживая журавлиный быт
Покой порядок –
Примеряя
Не жду восторга или рая...
Обидно...
И саднит душа
И с тёплой светлостью дружа
Душа рванётся в темноту
Из заграницы этой –
В ту
Вспоившую мальчонку ядом
И тяжко дышащую рядом
Но попрошайке –
Не с руки
И мы
И наши старики...
И больно прозревая здесь
И долго обретая честь
Достоинство и волю божью
И прошлое – переитожа
Мы в Старом мире отреклись
От Молоха –
Кому клялись
Там на крови –
Врагов и нашей
Над красной
Неподъёмной чашей...

А ностальгия и печаль
Мерцая лампой Ильича
Тоску тихонечко качая
Грустят
Устали
Замолчали...
Тревожит звёздный древний свет –
Вселенной праведный завет
Судьбы – таинственный ответ...

Г. Гураспашвили

А живопись –
Цветная грязь
На белом...
В чертогах
В помещениях души
На сводах коридоров
Пятна грязи –
Цветные контуры
Массивы туш мясных –
Природная и родовая память
Бесчисленных охотничьих времён
Засад и нападений
На природу
И выпрямления осанистой спины
Прямохождения
Зигзагами уловок
Метания окатышей
Отколотых терпением пластинок
Дрелья и палиц
И певучих стрел...
Лишь контуры
Цветные пятна –
Туши
Запечатлённые скрижалями эпох
Где мы – старинные
Опасно хищно жили...
Нам не дано раскрасить буйноцвет
Той ранней
Дикой и для нас Земли
Нет – ни компьютерной
Ни человечьей ратью
Ни трезвым
Ни в галлюниках наркотных
Той цвети – первозданной
Не явить...
Немало или мало –
Зрячий мозг
Двустволкой глаз
Наведенный в просторы
Мозг
Испускающий лучи познанья
И принимающий
Лишь отраженье их
Отторгнутое Миром –
Щитами-ядрами
Сплетеньем
Взаимодействием энергий
Назад отброшенное
Легковесное значенье –
Означенность
Присутствие
Пароль и отзыв –
Не реальный Мир –
Фантомы нашей ниши...
И я смотрю и вижу
И пытаюсь
Одной чистейшей линией
Волшебно очертить
И храм
И ауру его
И горы
И породнить сердечно
Сакартвело с Богом
Людей
Владеющих лозой и камнем
И небеса моей земли
В мерцающих космических росинках – Звёздах...
Мой оберег
И мой причал плавучий
На якоре – на магме и огне
Оплот
Георгия-драконоборца
Отеческие силы
Моя иллюзия добра и красоты...

И странствую
По городам кирпичным
Черепичным
По их достоинству
Покою
Пружиной развернувшейся лечу
От гор Кавказа
В рейнские долины
Соединяю –
Замыкаю токи жизни
Воспламеняю свой салют
Страдания и красок...
Да – живопись:
Догадка и желанье отгадать
Негаданное
И сразу живо записать
И оживить!
И перекличка-опись –
Явлений
Флоры фауны
Предметов
И сновидений
Грёз
Живых писание
Послание вперёд –
В сознание...
Лишь крохотная часть его –
И сами мы
И нынешнее время...
Мы в будущем –
Живозаписанные тени
Но по следам дымящимся
Горячим
Виденья
Слепки
Галографии себя –
Не жизнь но память жизни
И о ней –
Лишь радужные всполохи и блёстки
С навечно затвердевшего холста...
Но полный контур
Острый абрис чуда
Стремительная линия утрат
Мазок роскошный
Разведанная тайна –
Перспектива
Стратегия контрастов
И композиций хитрые ходы
И ливень ретуши
Нагие светотени –
Оркестр
Под управлением прищуренного ока
Оргaн
На острие карандаша и кисти
Возможности божественной палитры –
Реальность новую
Реально сотворить
Фиксировать
Неуловимость
Себя – текучего
Среди времён людей событий...
О живопись!
Цветная грязь
На белом

И в раю поэтических грёз
И в чистилище
Предназначенья
И в аду
Куда венами врос
Продолжаю седое ученье...
Как не верить?
Не зря у столба
Стихотворцы рванули рубахи
И не зря с высоченного лба
Тёмный пот
Покатился по плахе...
Улыбнитесь
Властители слов
Веселее –
Гвардейские рифмы!
И ударь – вдохновенно! –
Весло
Над размолотым ритмами рифом!..
И грядущее требует нас
И поэзия выправит право
На лихой стихозвонный спецназ
И стихи –
И нежны и кровавы

СЕМЬЯ

I

Мои родные и семья:
Коровка божья –
Минимухомор
И алый атлас
Розы богоравной
Шиповника-бродяги
Спелый блеск
И роскошь – скромненькая
Лилии вечерней
И ствол
И путь к мечте высокой
Сосны и пальмы
Эвкалипта
Земли и неба прения
Не распри –
Вершинный шум ветвей...
Родник речушка –
Зарожденье мысли
Озёра плёсы –
Зеркала судьбы
И стража камыша
Вокруг цариц-кувшинок
И гения мазок –
Стрекозный трепет полдня
Намёк на жизнь
И жизнь намёка –
Гибкая былинка...

А горы –
Наш подножный ад
Прорвавшийся в объятья к брату раю
С дарами – гротами
И светоносными камнями
С металлами труда корон полёта
Холмов соски
Молочные акульи зубы
Овал бедра
И талии обвал –
О горы!..

Тысячелетней выделки ковёр
Весенней тундры
Словно на утёсах –
Ранимый тонкий слой одушевленья
Изогнутый под толщей зим полярных
Порыв берёзоньки
Морошки сладкой огненная россыпь
И теплота оленья
Нежность тюленёнка –
Простор душе...

В лесу листочка
Шёлк прикосновенья
Ни разу не повторенный узор
Калейдоскоп
Родильный дом фантазий...
А джунгли –
Жадный рост и взлёт
Порфиры орхидей
Лиановы тиары
Энергия гигантова творенья
Зелёный – в самоцветах – монолит...

И степи –
Дикой воли полигон
Хоть и седой
Волнуется ковыль
Предвидя табунов – буранных орд
Набеги
Зенит пронзает клёкотом орёл –
Парящий герб
Самодержавия Природы...

И воля шири и высот
Купается в глубинах
Могучих океанских чувств!
Беспечные киты
И баловни-дельфины –
Само радушие
Послы былых атлантов...
И подиум фотомоделей –
Риф
Неисчислимоцветный
И галантный
Как вызов океана – тверди
Сплошные всполохи
Моллюсков рыб кораллов –
Салют и диснейленд
И академия —
Прекраснейших художеств...

Но глубина
Но истинная
Да – над ними:
Смешенье и лазурное свеченье
Душ
Газов –
Небо
Бездонное
В глазёнках звёзд
В ажурной шали облаков
Лучистых перистых –
Перин для легиона
Богов и ангелов
Всех рангов и имён...
И мириады душ –
Созревших
Зреющих
И только что початых –
И птичьих и собачьих
Муравьиных
Жасминовых и лопушиных душ
Беспомощных
Но сделавших меня...
И Вас они лелеяли
Лелеют...
И выше
Глубже в небеса –
Хрусталь
Броня озона
Богемская прозрачная броня...

О жизнь –
Феерия-фурор!
Фанфары с фейерверком
Эйфория
Фужеры для игристого восторга!..

II

Хмельной и трезвый
Мудрый Человек
И с божьей помощью –
В трудах
И так – со скуки
Когда мечтается
Крепки умелы руки
Для пищи
Войн
Для моды
И комфорта
Для науки
Сграбастал присосался добывает
Увечит и калечит –
Убивает
Мою любимую семью

На 200-летие со дня
рождения Г. Гейне

I

- Мы Богом избраны! –
Вещал мальчонке дед
- Вы Богом изгнаны! –
Внушал тевтон-сосед
Избрание изгнанника –
Судьба
В сознаньи –
Ненасытная борьба...
Тысячелетия копили жар души
Лампадой Тора –
Свет не потуши!
Дозволено и нет
Но только так
И иудей –
Ловчила и простак...
По полочкам
По уголкам ума
Разложены учение и тьма
Зачитан до талдычества
Талмуд –
Иноплеменники и гойи
Не поймут
Времён и разума
Ветхозаветна связь
Но ловко связана –
Готическая вязь...
Скрижальность Моисея –
Тяжела
А в сердце чутком –
И добра и зла
Любви и ревности –
Стихийный океан
Заласканных
И уязвлённых ран
Простора
Высоты открытых чувств:
- Я из кагала в небо улечу!
Из песен песнь
По-своему спою
Уста горячим пылом распалю!
И дева нежная –
Германский первоцвет
На сладком дойче - Ja -
Шепнёт в ответ...

II

И галлилейский иудей-пророк –
Он молод
Мой новозаветный Бог
Он грешных любит
Их люблю и я
Он двуедин –
Защитник и судья
Равновелик –
И Бог и человек
Лицо и лик
Мгновенно и навек...
Повсюду он –
В разливах славных рек
В лесах вестфальских
В замковой горе
Он и в словах –
Меня он смог обречь
На точную возвышенную речь!..
Крови библейской
Ярь напор и страсть
Власть над стихом
И нега в нём и сласть
На всех наречьях мира –
Звон и суть
Поэта рейнского потомкам донесут
Волшебником
Первопроходцем грёз
Влюблённым в романтичное
Всерьёз!

Памяти В. Комашкова

Печаль моя... Разлука... Ностальгия...
Привычный тяжкий
Злой и чёрный ряд
И беспризорные
Увечные
Нагие
Слова пропащие
И плачут и корят...
Где друг?
В каких небесных беспределах
Блаженствует родимая душа?
Спровадив груз
Покинув топи тела
Легка душа
Светла и хороша...
Блаженством манит...
Вот и я – блаженный
Тоску на скуку щедро разменял
И затаил печаль
Навечно –
В генах
И вот готов –
Возьми к себе меня!
Мой друг – пожалуйста
Замолви слово
Попридержи местечко
Хоть в аду
И я из юности
Из первой встречи
Снова
Тебя увижу
Вздрогну
Подойду

Благожелатель
Знай:
Душа не без болезней –
Инфекций и иньекций
Получено сполна
Но треннинги души
Пока небесполезны –
Душа ещё растёт
На отмели волна...
И бирюзою аур
И пурпуром энергий
И ласковым свеченьем
Высокородных дум
Сверкаете во мне –
Родные фейерверки
Творите торжество
В заброшенном саду...
И Гефсиманский сад –
Исусова темница
Меня благословил
И прячет от иуд
Дороженькой-лучом
Вечерняя зарница
Направила вперёд –
На справедливый суд

А. Данову

Прямой и тёплый взгляд...
Но знаю –
Он бывает
Прицельно-жёстким для
Того что выплывает
Из тьмы небытия...
Пунктирный силуэт
Намёк –
Мазочек пробный
И труд упрямых лет
На сладком месте лобном
В застенке
Мастерской...

На плахе –
На холсте
На виселиц мольбертах
В ранимой красоте
И в доброте отпетой –
Застывший
Карнавал...

И с дьяволом сродни
И с музой –
В страстной связи
Ты сам земные дни –
Узлом на коновязи
Душой лишь –
На скаку!..

И яркие луга
И радуг разнотравье
На тюбиков боках
Палитрою отравы
Но вкусно
Для очей!..

Угадывай
Твори
Прекрасное на ложном
И с нами говори
Правдивой кистью божьей
А хочешь –
С богом спорь!..

Подвластные уму
И подсознанью тайны
И примут и поймут
Вселенной цветоманы –
Пророки
Перемен!..

Мерцание души
Полутонов обнова
В закрашенной глуши
Разведкою иного
И гейзером
Огня!..

Да – Данову дано
Прозренье одарило
Чтоб зыбкое пятно
Лазурью воспарило
На небе
Полотна...

Смущенье открывай
Под ложью грозных масок
Родное –
Продлевай
Свеченьем чистых красок
Один
И в толчее!..

Дерзай
И продолжай
Родимую Голгофу
Рази и укрощай
Разлучницу-эпоху
Картинами
Любви!

Неявный суицид
У храбрецов
Рудиментарно
Честь у подлецов
Абзац-эрзац
Лукавых мудрецов
И посажённых
И посаженных отцов
Братанья
Бого-дьявольский пикник
Целебный
Взбаламученный родник –
Возникли
Из любимых в детстве книг

Дни душной смертной скорби
И ночи долгие в небытии тоски –
Всё чаще...
Гибнет поколенье
И в поминальнике –
Заветные друзья
Их ауры
Веригами на тело
Их тени
Заслонили свет
А мысли
Разрывают ум и душу...
Не знаю – ждёте там
Иль нет
В чертогах божьих зала ожиданья
И чёт и нечет замысла Творца
Сведёт нас
Словно кошку с мышкой
В иных мирах
В иных обличьях
Обнимемся ли мы?
Покоя нет сегодня
Нет пощады...
Земной юдоли скорбь –
Мудрейшее из чувств
Созревших
Нажитое –
Наш людоедский век
Со мной утонут
В непроглядной
И беззвучной
Безликой вечности...
И груз богатства –
Ваш печальный опыт
Мне горько
Разуму Вселенной отдавать
Для будущих людей
И даже истине...

И друг живой –
Тебе не будет легче
Мою энергию и ауру сберечь
И эту сбивчивую речь
И стонущую боль
И разом оторвать
От собственных
При переходе
Открытой
Обязательной
Загадочной границы

ЧЕЛОВЕЧЕСТВО

Насильники:

- Асс – Сусанин!
Дорога – наша!
Видим –
Вздыбленная круговерть
Взбунтовавшимся экипажем
Ошарашим покой и твердь!
Сила арки возводит –
Силе
Хмель триумфа –
Для жадных губ!
...Буря ненависти уносила
Милой нежности
Свежий труп...

Защитники:

- Разметаем лавину страха
И отбросив напор слепой
Идеалы рванут рубахи
И рванутся во встречный бой!
...Изнасилили
Злую силу
Добротища и интеллект
Но сражение накосило
Наплодило Добру –
Калек...

Обыватели:

- Мешает нам – трудящимся
Лишает
Зарплаты пенсии —
Кровавый мордобой
А президент
По-божески решает
По полочкам –
За “влёт” и вклад любой!
Народ за уровень
И жизнь саму прощает
Азарт и риск –
Вмещаются в лото...
Сусанин –
Кто даёт и обещает
Сочней кусок
Нектарнее глоток!..

Пофигисты:

- Травинка
Кролик
Сытый человек
Война страстей
И преступленья мысли –
Полова это
Полый абрис век
Античное безглазие
Без смысла...
Глядим в себя
И точной мантры ритм
И хмель и эйфория и химеры
Являя виртуально сотый Рим
Реальнее фантазии Гомера...

Творцы:

- От ветхого
До нового совета –
Кураж шантаж
Грызня и абордаж...
Тонюсенькою плёнкой
Над планетой –
В одну молекулу –
Натянут разум наш...
Вибрируют узлы
Каркаса нити
Энергия духовности искрит
Молниеносится
Зарядами наитий
Энерго-ауро-психический гибрид...
И гидра многоумная
Не Злом
Добром подпитана
А Зло – переплавляет
В мутанта-охранителя –
В озон
Но он – дурача –
Дырками зияет...
И мы воронки солнечных щедрот
Заслонками законов задвигаем
Лопатим были пыль –
Наоборот
И поперёк –
В отгадки проникаем:
- Какие веру знание отрыть
В каких тибетах
Для двуногих – душу?
Как сотворить
В Астрале воспарить
Венчая век не отпеваньем –
Тушем?..
Не нами коронован человек –
Триумфиатор
Пищевой цепочки...
Играем разумами
Не смыкая век
Играем с хищниками
В матери-и-дочки
На древнем древе –
Подсадные почки...
Нальём ли сладостью
Лимонные плоды?..

В душу –
Время пересчёта:
Сколько с богом
Сколько с чёртом?..
Сели
Стали разбираться –
Больно братцы
Разрываться!..

Рецепт –
В огне
Разгневал очи дым
А страх – зачах
И риск сверкнул из ножен...
Спонтанный риск –
Задаток молодым
Риск осторожный
Невозможен

Пора на подиум –
Приявший веру ждёт
Не идола –
Себя в его обличьи...
Под проливным
Словес и грёз дождём
Обвисли крылья
И умишки птичьи

Читатель вычитал
И чтит
Лишь толику –
Своё
И только

Но и поэт
Не властелин застолья –
Сам дегустирует алхимию стиха
Отравленным сознаньем
Обвиняя
Несокрушимую
Всеядность бытия

Мельчу
Размениваюсь
На итоги
Молчу
Монументалю
В райской тоге...
Сам истукан –
Тебя боготворю
Твой бабий плач
Увы –
В ином раю!..

Психоз –
Немеренный...
Кому дам измерять?
Обмеряет
Предательская рать

Подзывает Пегас
Но Парнас –
Не для нас...
Не в мехах
Не в смехах
На стихах-битюгах
По подножию
Приумножили
Боли божие

Боль стихла
Кровь окаменела
И за душой рванулось тело –
Суд-дорога...
Дорога
Горнего суда

ЧУДОТВОРЕЦ
ТЕРМОЯДА

I

Сплыло –
Сахарная голова
И на палочке –
Сладкий коник
Рассиропленные слова
Остужающие законы...
Чай в прикуску
Щипцовый щёлк
И в розетках –
Восторг варенья
Самоварно –
Ещё ещё!
Расслабление примирений...

II

Говорят –
Не замечен в пьянке
Только сладости – на десерт
Светлым солнышком
На полянке –
Тихий вдумчивый
Интеллигент...
Говорят –
Он спасал державу
Говорят –
Он творил добро
Говорят
Что ему во славу
Рукоплещет земной народ!
Говорят –
Он свободы – знамя
Главный гений
И диссидент
И его навсегда признали
Наш и вражеский президент!..

III

Солнце –
Нянечка поколений
Но пустынный убийца – зной
Нет – не ласку –
Испепеленье
Выбрал верный советский Ной...
Полигон на разгуле века
На разгоне седых ветров
Лижет раны буранным снегом
И кострища – не от костров...
Вы с вояками наблюдали –
Над невинною Новой Землёй
Плазмой солнечной
Плавились дали
Опадали пустой золой...

IV

Не в Америке мы украли –
Это Сахаровская голова
Физиматикой –
Квазимачехою морали
Доказала
Как дважды два:
Человечность и совесть –
Мифы!
Сам себе рассчитал судьбу:
Потолок СССР-тарифа –
ТриждыЗвёздную
Похвальбу...

V

Что ему наше злое время?
Ведь в бессмертье звала мечта!
Чисто умственным воспареньем
Жгла научная высота!
...Радикалом
Коммунной власти
Уравненьем
Расстрела всех
Сатанинско-вампирской сластью
Водородный
Вскипел
Рассвет...

VI

Воздадим патриоту
Марксову
Лениниста-бомбиста –
Славь!
Термоядерно
И прекрасно
Безобразную давит явь!
...Никогда
Никому из смертных
Не давалась такая мощь –
Рукотворной потопной смертью
Бога гневного
Превозмочь!..

VII

Мы не сразу его узнали
Рассекретили нам его
Лишь когда аж на Волгу гнали
Академика
Бедного...
Кроткий Горький
Несчастный Сталин
Не увидели термояд
А мечтали
Ах как мечтали
Подорвать буржуазный ад!..
Да – А. Д. ...
Не судьба...
Припозднились –
Угасал каннибальский пир
Огуманились
Повинились
Отгрешивший своё кумир...

VIII

Правда
Я не слыхал не видел –
Чтобы каялись Вы
Всерьёз
Чтобы в истинном жутком виде –
В эпицентре лейкозных слёз...

Термояд...
Не загнать обратно
Страх
Крадущийся из угла...
Демократище
Геростратный
Вы – в истории
Вечной
Зла

Поздно Нора
Пить “Боржоми”
Фимиамно лавры вить
Отдремали хорошо мы
Сном судьбу –
Не обновить...
В толще мощных фолиантов
Нашим книжечкам –
Каюк
Сразу признанных талантов
Закруглён поручный круг...
Нам сложить бы
Ранним цену
Тишь да гладь собой взорвать
И на пьедестале сцены
Бушевать
Озоровать!
Нам бы ранним женщин очи
Освещать святым огнём
Напролёт
С налёта – очень!
Ночью зорями и днём!..
...Пронеслось
И посветлело
В зрелом сумраке души
И бикфордово дотлело –
Выражайся –
Оглуши!
... Нам бы раньше
Было рано –
Долго оседала грязь...
Слово –
Золотник и прана
Выплывает
Озарясь

И голубиной
Или лебединой
Любовной медленной
Но жертвенной игрой
Опустошаемой
Глоточками
Братиной
Покой исчерпан мой...
И эхо – за горой...
Воркуют и курлычат и рыдают
Земные падшие
Из поднебесных сфер
Душа мечтательно участливо
Страдая
Истаяла остатками химер...
И свято место –
Пусто свято место
Для полноценных
Ясных гласных слов
С любыми вольностями
Вместо манифестов
Послал я обольстителей-послов...
И голубиной
Или лебединой
Опустошенной лёгкой
Любящей душой
Рисую упоительной картиной
Мир восхитительный
Вчера ещё чужой

Г. Дееву

СВИДАНИЕ

Теперь я там
И тонкой нитью таю –
Корпускулами зимнего паркa
Европой мимолётно промелькнул
И чую –
Твой дымок табачный
Волнение сомнение твоё –
Неистовый
Незаменимый
Одинокий
И друг и благородный попечитель
Моих и гулких строк
И тихих песнопений...
Сливаясь приобщаясь
Осмелев
В дыхании твоём и в ауре
Душа
Роскошествует
И намерена обнять
Твоё молчанье –
Островок раздумий
Уединённый мир угроз
И встречных умных мер
Твой разум
И немыслимый поступок
И поступь лёгкую
Прирученных горгон
И прелести
Условной нашей встречи...
Достоинство из глубины основ
Из прочной сути
Древней нашей дружбы –
Из единения
Единства ритма
Слов
Из бессловесного
Но ритма грозной жизни –
Набатного!..

На этом – улыбнись
По-волчьи быстро скупо
Драгоценно
Борцовски крепко притяни меня
Замри растай
И ослабей в попытке
Не выразить
А влить меня в себя
Себя – в меня...
Увы – недостижимо...
Но двух сердец
Воскресный перезвон
Обрадует набата промежутки
Узорным швом
Объединит края
Судьбой нанесенной
И не последней раны...
Спаситель – ты
Спасатель – видно – я...
Опять союз
Сближенье откровений
Прокованная
С двух сторон
Броня
От натиска инстинкта выживанья
И от ударов бытовых забот...
Мне хочется –
Пора в окно влетела
И аистом желанье принесла –
Мне очень надо
Мне ужасно надо
Услышать на басах возделанную речь
Твой глас грохочущий
Грозой рождённой мысли
Вселенский гром
И истины вселенский ужас –
Мне нравятся
Они – твои!
Мои...
Мой друг!
Набеги наций
Войны континентов
Возня грызня и дрязги бытия –
Составы к мине врытой простучат
И если и спасутся –
Ненадолго...
Свои долги у нас –
Умело воспарить
Внимать хоралу
Тайных сфер небесных
И языком – увечным и конечным
Армагедон Вселенной описать
Понять
Скрежещущие механизмы
Переналадить их
Надеясь запустить обратный ход –
Негэнтропию –
Творчество бессмертья!

Но мы –
В разлуке...
Разный тонус дней
Нам усложняет
Отклоняет резко
До рези глаз
Натруженный зачин
Мелодию и ритмы
Прутиком сбивает
Бичом свивает нити ариадн...
Бичуй – эпоха!
Страстно и напрасно
Кликушествуй бесись молись вопи –
Мой друг и я –
Ячейки в спорых сотах
Вливаем в океаны дёгтя мёд –
Сиянье истины
В пределах беспредельной!
И выворачивая торбы чёрных дыр
Повторно сеем
Шансики надежды...

...И снова
Над Европой пролетая
Корпускулы дыханья и дымка
Соединяются легко
Как наши думы
И радостно танцуют
Ловко слитно
Две тени тонкие
Разъятых далью душ

Г. Гураспашвили

Цветом – в сознаньи
Светом – в душе
Тайное знанье –
Явно ужe!
Краски ложатся
К милой милок
Незачем жаться:
Небом – белок
И на мишени
Яблочка стон
Точность решений
И камертон...
В сауне ада –
Вот занесло! –
С голою правдой
Злобное зло...
Горы и склоны
Божьих голгоф
Для миллионов
Божьих врагов...
Так и рисуешь –
Правду и ложь
Так и рискуешь –
Линий скулёж
Прямо и криво
Роскошь
Пустяк
Строго
Игриво
Босс и босяк...
Жизни подвалы
Звёзды небес
Тёмная слава
Солнечный бес
Грозный Георгий
Гиви добра
Бренные торги
Флирт и игра!
Это – попутный
Грохот дорог
Это подспудно
Путанник-рок...
Но окликает
Гордости гранд
Гордо сверкает
Горний талант!
Необратимы
Грёзы-миры
Неукротимы
Красок пиры!

ДАТИЩА

Две тысячи
Драчливых божьих лет
Борьбы за куш за истину за душу
Крестовых войн
Грядущий звёздный след
И на охоте и на бойне – туши...
И веры дуализм
И дуэлизм –
Вкусившего
И постника без пятен
И -измов фанатизм и фатализм
Отринувшим –
Тошнотны и понятны...
Державный долг желанье стережёт
И идеал расцвечивает краски
Красив безбожно
Но безбожно лжёт
И породнил доносы и подсказки...

И этим и приходится чернить
Скрижали чистого тысячелетья
В нём парковаться
Парки нить сменить
Сортировать духовное наследье...
А хочется –
Спокойно посидеть
Под сенью доброты и пониманья
И посочувствовать
И даже порадеть
Психозам и отверженности маний..
Себя и приголубить и пригреть
Друзьями умилённо восхищаться
Сегодня
Завтра-послезавтра
Впредь
С родимыми навечно не прощаться...
Пора бы братцы
Сотню дельных лет
Всемирного продуманного мира
Найти земной
Но благородный след
Не воина
Не вора
Не кумира...
Неистово шагнём за свой предел
Неплотоядно улыбнёмся ласке
Обнимем жарко будущий удел –
Быть нежным богом
В человечьей маске

Ж. Зиминой

Меж Пасхами –
Старинной и славянской
Свеченьем вечных
Обновлённых сил
И между лаской сладостью и сказкой
Тебя Господь родиться упросил!
И не смогла
Пропилигримить мимо
Моя прирученная прелестью душа
Обрадованно и неутомимо
Тобою властвуя
И трепетно служа...
А ты томишь неутолимой ярью
В цвету в соку
В мерцаньи тайных чар
Кармином жарким
Знойной киноварью
Добрей стыда
Опаснее меча!
Тебя не покорить и не добиться –
Что совершенству мелочишка-лесть!
Мечтать увидеть
Чаянно влюбиться –
Мне истовая истинная честь!
Гряди – горда
Робка
Непобедима
В очарованием пленённые года
Ясна
Хрустальна
Неисповедима
Нежнотворящая
Заветная звезда!

ЗВАННЫЙ УЖИН

Утро –
Телефонной встречи
Хохмаченье
Грустной речи
Вечер –
Прочного участья
Ночь –
Прищур прицелом счастья
Взгляда
Посреди безглазья
Составная ясных дум
Вспышка
В чопорном ряду!
Вольница
Разгульный я
Дружелюбная броня

И желанья земные
Не боговы –
Чту
И любовным волненьям
Обидчиво верен
И замешен насильем
И прячу мечту
И заквашен обманом
Ни в чём не уверен...
Из отпетого теста
И лепится Ной
И душа задыхается
Словно живая
И поэзия горько кричит за спиной
Покидая ковчег
И своих отзывая...
И заветное вновь –
За каймой и кормой
И не с Логосом связь
А с тупицею Роком...
Не смогу –
Не вернуться провидцем домой
Не пройду по империи
Павшей
Пророком

И. Гетману
А. Опоцкому

Нота и проблеск
И слово и твой силуэт
Тая
Сливаются в мимо скользящую ленту
Мебиус клеит рассветы и сумерки лет
Бездну разлуки
И опыта скудную ренту...
Гонит ретивой дорожкой судьбы
Тренажёр
И на рекорды готовы
И разум и сердце
Только душа –
Ученица наивный стажёр
Просит покоя
Блаженства
Плеча одноверца...
Милости райской
Наземной душе не видать
Робко надеюсь –
От ангела падшего знаю:
Божью таможню прошла налегке
Благодать
Может – обнимет
Чуднaя земная родная!

АПУХТИНСКИЙ РОМАНС

“Были когда-то и вы рысаками...”
Романс на сердце
Трепетное пал
Спиральными парящими кругами
Любовь вальсировала
Открывая бал...
Предчувствие –
Перчиночка-горчинка
Дало вину волнующий букет
И строфы стройные
С изысканной начинкой
Вошли в сокровища
Моих сладчайших лет...
Призванье меркнет
В зеркалах ошибок
И в лестном ослеплении удач
В сверкании оскалов и улыбок
В мелькании щедрот и недосдач...
Покажется –
Весёлый бег утерян
Желанья сплющил
Неподъёмный груз
Ты сам не свой –
Расстроен и растерян –
Но зазвенит
Апухтинская грусть!..
И ты опять
Отринешь путы быта
И одолеешь высоту судьбы
И расцветут в печали не забыты
Слова любви мечтаний и мольбы:
“Пара гнедых
Запряжённых с зарёю...”

А. Данову

И ЗВУК И ЦВЕТ

I

Звук вольный
Пойман
И к другим прижат
В обойме резонанса
Дрожа волнуясь
Вливается он в ангельское пенье
И растворясь в едином хоре
Иной цветной –
Тончайший тон
Оттеночек
Гармонии придал...
И звук
И цвет...
Загаданный мазок
И линии загадочной извивы
И контура плато
Таинственны во тьме
Тьме белой –
Траурной
Листа-холста...
Задумка
И зачатье
И рожденье –
Одним ударом кисти
Точным нежным
И семяизвержением пера
Угля и грифеля
Письмом самоубийцы...

II

Творение –
Самоотдачи след
Овеществлённое сознание
И блёстки
Фонтанчики накопленных итогов
Поколений...
Игра созвучий
Резонансов связь –
Неявно но прочнее
И нити шёлковой
И стали...
Воображение
Брожение
Преображенье –
Пресветлое начало бытия
В пелёнках красок
В колыбели перспективы
С крестами-оберегами
Пересечений линий...
Господь времён библейских
Творцы священных индуистских Вед
И ты – художник –
Воплощенья
Космических творящих вечных сил
Озвученные
И окрашенные всплески созиданья
Попытки мощные
Остановить Материи распад...
Вы –
Стражи жизни и её младенцы –
Надежды жизни
Новая стезя
И новые на ней пророки

III

Двадцатый век –
Апокалипсис
Добра трясение
Лавины зла и слёз
Спасался в ненависти
Мировых потопов
В разломах диссонансов
Уцелел
И в примитиве сексуальных масок
На стадионах фанатичных воль
И в геометрии изломанных фигур –
Грунтовкой
Подмалёвкой на полотнах
Случайно уцелевших мастеров –
Свидетелей психозов
И расстрелов
И мародёрства
Боли и утрат –
Обычных преступлений века...
Запечатлели
Кисть аккорд экран
Провалы
Перерывы воплощенья
Творящих
Умных гармоничных сил

IV

Но связь времён –
Осталась
Одной нетленной нитью...
И ею – радужной
Сверкающей роскошно
Художник – жизнелюбия дитя
Узоры на холстине вышивает
Расцвечивает жизни торжество –
Бессмертный мир
Грядущего Вселенной
Очеловеченный
Божественною страстью
Творения
Бушующим огнём могучим
Маячным и кузнечным и ракетным –
Великолепным жертвенным
Огнём самосожженья!..

Звук вольный – пойман
И к другим прижат
В обойме резонанса
Дрожа волнуясь
Вливается он в ангельское пенье
И растворясь в едином хоре
Иной цветной тончайший тон
Оттеночек – гармонии придал...
И звук
И цвет

Завеса винного наркоза...
Растут налив накат и доза
Рассудку
Печени –
Угроза...
И оппозиция и поза
Закаты тьма и кутерьма –
Не суть
А тусклая кайма...
Венчает мой Казбек навоза
Мимоза жёлчного цирроза
Взамен приезда-симбиоза
Друзей –
Душевная заноза!
И одинок
И ты – сама
Следят бойницами дома...
Без аломордного мороза –
Ни ностальгию ни неврозы
Не лечат молодые розы
Просчитанная жизни проза...
Ползи
Дождливая зима
Вези
В больницы и с ума!

Снишься ты
И я волшебно знаю –
Сердце хочет
Вольных больных встреч!..
Ты – небесная
Прелестная
Земная
Не сгубить бы...
Но и не сберечь

Несделанное –
Как витает!
Несмевшее –
О мощные мечты!
Маня – подталкивают подвигают
Любых иных
К обрезу высоты...
Профанфаронили былинную Победу
И под фанфары –
Голь на перекат
На Перекопе –
Атакуют беды
И лексикон –
Топтать людскую гать...
И не поэзия
А резкая рифмовка
Рифмованный отвратный пересуд
Всего
Что беспредельно сыто ловко
От нас а не для нас –
Не поднесут...
И суть и явь российского пространства
Немерянной души
И ловкого ума
Без нежного Серёжи хулиганства –
Сгущёнка мрака
Зона и сума...
Облава – ради нищего улова
Повальное –
Отнять предать суметь
Невпроворот
Непостоянство слова
И у ворот
Из автомата – смерть...
Да что же мне
На что же перемножить
Какому банку дать надежды –
В рост?
Финансами-романсами итожить
Паханский новый –
Всероссийский рост

ОБРЕЗКИ И ОБРЕЗЫ

Еврей в Германии...
Заложен прежний смысл –
Не марксовский
Но всё же катаклизм!

Совки-безбожники
В гемайнде собрались...
Доить её – безбожно! –
Поклялись

Отцы гемайнды денежек хотят
Наивные! – от бывших октябрят

____________________________________________
Гемайнда (нем.) – община. Здесь – религиозная община иудеев.

Космополитам дойч –
Какой-то узкий...
Все избранные говорят по-русски!

По социальщикам сварганишь без труда
Бестсселер “Тайны чёрного труда”

Дипломов титулы –
Законней конституций...
С утра прочёл и гордо едешь –
Пуцать!

_____________________________________________________
Социальщик (до 2005 г.) – живущий на пособие от Социаламта, для неимущих.
Работать “по-чёрному” – без регистрации, подпольно, безналогово.
Пуцать (с нем.) – убирать, подметать, мыть и т. п.

“Одессы” “Киевы”
И “Ностальгии” “Эрмитажи” –
Лавчонки шопы рестораны наши...
Там русский дух
Советский реализм:
От пряников – до водочки до риз!

Купил я в “Ностальгии”
Наконец
Солёный русской бабой огурец!

Налей жена
Ребятам по граммуле –
Приволокли домишко со шпермюля!

________________________________________
Шпермюль (нем.) – ежемесячный выброс ненужных вещей.

Восславить мог бы
Разве что Тацит
Турецко-русский праздник –
Редуцит!

Дают гражданство пенсии ремёсла
Но смотрят пристально
А часто –
Даже косо

Сменили всё –
Жильё друзей и век
Ушли от отчества от отчего навек
“...Где так во-ольно дышит человэк...” –
Под красным флагом воспалённых век

_______________________________________
Редуцит (нем.) – снижение цен в магазинах.

Зачем из вероятных сионистов
Настругано врачей и пианистов
Учёных
Ювелиров
Скрипачей?
Чей замысел
Любви коварной чьей?
Зачем же ювелиров и врачей
Увенчанных –
Учёных скрипачей
Порфирами –
Поэтов пианистов
Россия взбила в сливки сионистов?
Чей умысел
Умалишённый чей?..

Алкал я спонсоров –
Богатых эмигрантов
Нашёл толпу непризнанных талантов –
Толкаются с протянутой рукой...
О ужас! Я и сам – такой!..
Но вот художник –
Весь в долгах-шелках
Финансовый свой ускоряя крах
Картинами спонсировал стихи...
Творец!
Скости творцу его грехи!

Я новосёл с гармошкою-душой
То сплющенной
А то – в гульбе –
Большой

Я русский немец –
Два врага во мне
В обетованной новенькой стране...
И сыт и пьян
Но что душой хочу –
Я русской песней
Тихо прокричу...

От фараона
Римлян и испанцев
Французов немцев –
Уходили мы
И уносили капиталы ланцы
Фамилии и светлые умы...
Настал черёд –
И от совков уходим
Бесценной стала пятая графа!
Увы –
В Израиле в Германии находим
По паспорту – уже не лопуха...
С еврейским купленным
Вкушает наших льгот
Славянско-азиатский
Полиглот!

Крестились раньше ловкие евреи
Теперь евреятся совки –
Кто похитрее

Мелькали бокалы
Фужеры – взлетали
Утробным вокалом
Глухого достали

Вино – дурман
И дым – туман
Качали каравеллу...
А утром дурно –
На роман
А помню –
На новеллу

Алеет Восток
Над моим унитазом
Я здесь восседаю –
За утро три раза...
Вечерние спичи
Красивы – до боли
Но больно приспичат
Итоги застолья

Премудрой премилость
Казаться хотела —
Духовное билось
О пьяное тело

Все швейцары –
Лучше-хуже
КГБ подпольно служат...
Праведных сомненье мучит:
- Неужели даже Ключник!?
Неужели Пётр –
Стукач
Бывший пыточник-палач?
Рай тогда –
Подлец на воре
КГБиный санаторий...
Праведников горе гложет:
- Боже! Петя Ключник –
Тоже...

Боюсь тебя
Гроза в апреле
Когда бандитский русский гром
Над родиною Лореллеи
Грохочет
Как по жести лом!

Друзья подарочки несут –
Цветы водяру
И инсульт
А бог и дьявол –
За грехи
Несут инсультные стихи
Соблазна райскую награду
Страшилки праведного ада...
Что – кара мне
А что – награда?..

- Все наверх! –
Судьба свистала
Будет битва быдлу балом

Одрябло добронравие вокруг –
Забыл меня
Забытый мною друг!

Искать найти и не сдаваться!
Суть оккупантовых новаций –
В Природе безвозмездно брать...
Но вечны истины – Гораций
Без гегемонных аббераций:
Рождаться жить и умирать –
Искать найти и утерять

Из придури прикола
Выхожу
Но в оный срок прикольное –
Рожу

Роскошно-зрело-юные две дамы
Изнемогли
На вечере свиданий
Легли
Являя миру негу
Пресладостных
Интуитивно-чутких душ
И очертания
Прекрасных амфор
Гитар
Гетер
И бестий

В калитку клямкаю желающей душой...
Душе желаньем клямкать –
Хорошо!

Я был советским –
В Киеве Москве
Теперь я в Руре –
Пробую Европу
В душе клеймённой
В ушлой голове
Ищу местечко –
Где поставить пробу...
И чудо!
Под шинелью от кумира –
Младое тело гражданина Мира!
Я новенький!
Очищен и умён
Для всех лихих
И праведных времён!

“От жажды умираю у ручья...”
(Тема поэтического турнира,
в котором победил Франсуа
Виньон).

От жажды умираю у ручья –
Уста спаял обет Прекрасной Даме
Ничьё журчанье
Чистота ничья
Не утолят прозрачными мечтами...
Феминочки!
Волюты плавных тел –
Извивы галактической спирали!
Но Красоте я выделил удел
В краю суровой праведной морали...
Да что ручей!
И океан чудес
Не увлечёт обрученную душу
И обольщенья
Тонкий политез
Отчаянно отвергнуто затужит...
Не истукан
Не самоед-аскет
И в чувственном –
Неоспоримый дока
Я доведу помолвный этикет
До моногамно-брачного итога!
Пророчица!
Мой роковой зарок –
Во взоре зов изысканного рая!
Метанья генных родовых дорог
Сплетаются
Блаженно обмирая...
И выбран и любим
Но – одинок
И ущемлён привязанностью
Ибо
Утрата – миллиарды стройных ног
И нежных персей
Безграничный выбор!
Прелестницы!
Желая – обойду
Насильно
Но пропилигримлю мимо
Вы – жаркий ад
И родники в аду!
Устал я
Однолюб неутомимый...
И очарован
Только ли тобой?
В душе окрепла
К женственности тяга!
За дам и Даму –
В бой с толпой любой! –
И трубадур
И Дон-Жуан – бродяга...
Весы – колеблются...
Двуострая ничья!
От жажды умираю у ручья...

Становится просторнее вокруг –
Освободил пространство
Старый друг
Плечу
Натёртому напарника плечом
Легко
Привольно
И не горячо...
Становится пустыннее вокруг –
За окоёмом
Одинокий друг
Души и разума
Натруженная твердь
Смогла с последней стаей улететь...
Становится тоскливее вокруг –
Ушёл
Непокорённый горем друг
И я умноженно
Надрывно должен быть
Забыться бы...
Но не могу забыть...
Становится безжизненно вокруг –
Пропал навечно
Милосердный друг
И дьявол на серебряной трубе
Играет величальную
Себе

Обыденно живу
И это – утомляет
Пора попировать
Попраздновать хочу
И сердце – о своём
И сердце заставляет
Затеплить огонёк –
Заветную свечу...
Застольное тепло
И стаей –
Воспаренье
Желаний перезвон
Бутыль-бокальный лес
Бенгальский искропад –
Недолгое горенье
У пламенных речей –
Сусальный тонкий блеск...
Застолье
Отзвенит
Уляжется бравада
Забудутся слова
И взгляды –
Сгоряча
Но ожидает Вас
Спокойная отрада –
Затеплен огонёк
Заветная свеча!..

КОРНЕВЫЕ ГЛАСНЫЕ

(Стихи Владимира Комашкова
в переводе с украинского)

Владимир Комашков
(1935 – 1997)

О ВЛАДИМИРЕ КОМАШКОВЕ И ЕГО ПОЭЗИИ

Первые стихи Владимир Комашков написал почти тридцатилетним. А до мирного взрыва духовности были Добасс, Братская, Киевская ГЭС... Биография комсомольца-добровольца. Киевскую ГЭС строил в древнем Вышгороде, где издавна жили его вольные казацкие предки.
Мастерской творчества стал Киевский университет. Вечернее отделение филологического факультета. (Стационар не светил – у Владимира и его жены, доброй Валентины из Подмосковья, росли две дочурки).
Там, на филфаке, мы и встретились – в 1962-м.
В середине 60-х годов прошлого века хрущёвская оттепель, на льду сталинизма, закончилась. А мы, молодые тогда, только пошли на взлёт...
Советская система была особенно жестока в славянских окраинах империи. Старая поговорка: “Если в Москве режут ногти – в Киеве рубят пальцы”. Украинская творческая молодёжь, “шестидесятники” попали под двойной удар. И за вольнолюбие, и за мечту о национальном возрождении. Аресты, ссылки, лагеря...
Комашкова исключили из университета. Перед самым дипломом. Запрет на профессию, на перемену места жительства, обыски и допросы... Обвинение – стандартное, на ура проходившее и в Киеве, и во всесоюзном КГБ – “украинский буржуазный национализм”.
А был Владимир просто порядочным и смелым человеком. Возможно, я дружески комплиментарен, но мне он помог искренне и храбро. После университета меня втихаря “пасли” – сплошные отказы в отделах кадров. Сидел без денег, и не один, а уже с семьёй. Владимир устроил куда мог, где и сам работал, – на Вышгородский бетонный завод. Кагэбистской любви это ему не добавило...
Тиски угроз и слежки – не лучший стимул для поэзии. Комашковская лира молчала годами... Но давайте о хорошем. Помню – уверенная улыбка на ладно скроенном волевом лице, крепкое рукопожатие, мощь литого тела. И по-детски откровенное восхищение красотой. И каменная неуступчивость подлости. Открытость дружбе и радостям бытия, его молодецкое ”Наливай по-людски!” – знал свою, гвардейскую, норму. Очень нравился нашим факультетским богиням, и не только им. Тёплая аура надёжности...
Поэзия Владимира Комашкова – уникальное явление в украинской литературе. Ни одного стиха на заказ – прямой или опосредованный. Никакой внутренней самоцензуры, эзоповщины. И никакой видимой тени страха перед людоедской системой. Свободное самовыражение достойной личности...
В технике стиха шёл от традиций, от культуры. Но без оглядки на чужое, не по утоптанному классиками пути. Мысль у Владимира точно выбирает значимую форму, музыка звука – развивает эмоции, ритм – уплотняет слова в монолит афоризма.
Переводы сохранили размер, ритмику, систему рифмовки оригиналов. Старался я не нарушить и Володину образность, по-своему, “по-комашковски” создающую смысл. Лексика иногда вынужденно менялась – из-за несовпадающих значений и грамматических форм в родственных, но всё-таки разных языках.
Главным было – развернуть читателю все векторы поэзии Владимира. Одним-двумя стихотворениями, но все.
Стихи Комашкова наполнены историческими реалиями, их отзвуками. Читатель, воспитанный на великорусских имперских традициях, знает и чувствует былое иначе, чем потомки Киевской Руси по географии и истории. В Украине не забыли, что у понятия “русский” корни глубже и древнее, чем Московское княжество XIII-го века. И что казацкая Украина была истинной, по духу, наследницей Новгородской республики.
Человечны и справедливы ли мы в нынешних пересмотрах, переоценках истории России? Готовы ли к правде? Именно об этом честные, резкие стихи Владимира Комашкова.
...В 1993-м году, в Киеве, в республиканском журнале “Одноклассник” напечатаны “чернобыльские” стихотворения Владимира. И мои переводы их на русский. Стихи не “на случай”, не “из головы”, а оттуда – от смертоносного IV-го блока Чернобыльской атомной. Володя, снова добровольно, работал в 1987-88-х на ЧАЭС прорабом. Строил могильник радиоактивных обломков.
Этот подвиг обернулся для него долголетней болезнью. Облучение медленно съедало силы, но не разум, не талант, не мужество...
Не мне одному помогал Комашков – щедро, легко, как бы на ходу, без записи в долговую книжку жизни. Рискуя многим, ездил на тюремное свидание к осуждённому Вячеславу Черноволу – будущему председателю Народного Движения Украины.
...В 1997-м Володи не стало. Через семь лет вышел, наконец-то, сборник его стихов. Под редакцией сестры Черновола – Валентины Плахотнюк. Стихи для книги собрала Елена Роговенко – дочь Комашкова.
Им и всем, кто был рядом с ними в поистине благородном деле, – наш искренний поклон!
...Владимир Комашков сажал деревья и цветы. Много разного, и хорошего тоже, построил. Выросли три его внука – память и будущее рода...
И звенят корневые гласные – в честных стихах моего друга.

Александр Зимин.

КИЕВ–1964

Гуляет призрак, призрак дня,
рекламно-наглого огня,
фонарно-фарных рваных трасс –
напудрясь, нарядясь, бодрясь...
И от ханыг до активистов
твистует Киев душно мглистый
под визги шин,
рулады джазов,
орлиный клёкот унитазов...
И от Печерска до Подола
без отдыха и валидола
гуляет призрак, призрак воли –
дозволенным давно доволен...
На площади Богданов конь –
герой побоищ и погонь
косит зрачком на Переяслав,
где воля в сговоре увязла ...
и конь покойничать устал –
храпит, копытит пьедестал.
Но он – давно не конь-огонь,
троянский конь...

_________________________________________________
Конный памятник Богдану Хмельницкому стоит на одноимённой площади.
Переяслав – место подписания в восемнадцатом веке договора
Украины с Россией.

КИЕВСКОЕ МОРЕ

Мы заплотинили Днепр,
пот вытираем со лба,
бурно ликует толпа.
Но перерезанный Днепр,
как перерезанный нерв.
Трудно теперь:
волнами злыми река
бьётся в шандоры,
в ящик Пандоры.
Плотно плотина
на горле воли,
скользкая тина,
слава Славутича воет.
Боже Свароже!
Сваромье тонет –
смертное ложе
армобетона.
Сколько на дно
Китежей сердца ушло!
В уши ума одно:
снова ордынское зло...
Сломленный, на колени
стал я тогда:
глупое рвенье
зеркалит вода
(моё? моего поколенья?),
скреплённое вздором...
Время наивность не сроет.
Да и Пандора
ящик откроет...

Вышгород, 1964 г.

ПАННА

Идёт моя пава Панна
лугами цветных мелодий
с тюльпанами, а тюльпаны
из пламенной пылкой плоти.
Занежилась за снегами
пастушкою изумрудов,
а я собираю гаммы –
застывшей разлуки груды...
Забывчива пава Панна,
улыбчива, безмятежна,
поклонники – фавны Пана
проказливы и потешны...
И нежность, и взоры зноя –
любовь, и бокал тюльпана...
Красотку зовут Весною,
А я величаю: – Панна!

1965 г.

Разливом богатырским Днепр
Взлетел к раздумью Кобзаря,
от берегов до донных недр
кипит, волнуется, ярясь!..
Он зол на человечью блажь
плотин, турбин, портовых дел,
он отмывает голый пляж
от пота прошлогодних тел...
Смывает и уносит прочь
немую гниль, оковный лёд,
но звёздной ноченькой не прочь
утихнуть... Плещется, поёт
о верных ангелах весны –
о аистах... Легки ветра,
и ясен день, и сны ясны
в краю весеннего Днепра.

1965 г.

__________________________________________
Памятник Т. Г. Шевченку стоит на Каневской горе над Днепром.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ГОЛОДОМОРА

Склеп семейный – родная хатёнка
прячет мёртвое тельце ребёнка,
свечку в ручки ему не вложили –
жил ли, жил ли?..
Покачай его, голое поле,
в колыбели подаренной боли,
без вины, без войны – не от пули...
Люли, люли...
Спи, наследник земной благодати,
навевай сновиденья, Создатель,
о кремлёвских застолиях Власти –
сласти, сласти...
Укачай его, правда Советов,
подними его, тёмного, к свету.
Чтобы видел, какие иуды –
люди, люди...
Зарыдайте же, траурный Верди,
о насильственной жизни до смерти,
и с отравленным Моцартом вместе –
мессой мести...
Колыбельная голода спета,
мёртвый маленький – мёртвой победой.
Он свернулся вопросом прощальным –
не прощает...

1965 г.

ВЫШГОРОД
(Фрагмент)

Не зловещий, а вечно-вешний
наши предки врубили след,
был он верхним и высшим – вещим
княжий Вышгород сотни лет...
Вражьи шлемы курганов,
боевые валы –
бились не великаны,
не орлиные львы.
Не империй предтечи
били горе годин,
брали небо на плечи,
пили брагу братин...
И узрели кончины
и зачины богов
с гор любви и кручины
над верхами веков...

Вышгород, 1965 г.

ТОК

По тёплым нервам
ток течёт
в ладони,
пальцы...
Поспал, отдохнул на груди
любовницы-ночи.
По тёплым нервам
струится в раздумья...
Глазами начальника цеха
следим за движением
каждого ватта
такого вот бодрого тока.
Ток пахнет
прошедшею ночью
и женскими волосами,
промытыми в радужной пене
житейских забот и работ
и всхлипов дитяти спросонок.
По тёплым нервам ток течёт
в ладони и пальцы, и в гаечный ключ,
и дальше – в мотор,
и дальше – по мачтам
в просторы земли,
по которой
пойду после смены домой
без ватта, единого ватта
азартного тока
в тяжёлых руках.
Дойду до барака
И, если
не встречу соседку-простушку,
узнаю свой ток
в сияньи стоваттки.
А встречу соседку – она
мне бросит:
– Опять
украли стоваттку.
И я затеряюсь в бараке
до утра рабочего дня.

1965 г.

Борису Мозолевскому

АРХЕОЛОГИЧЕСКОЕ

Тысячелетья – в черепках,
столетья – в битых черепах.
Смотрю и жду, нахмурив брови,
когда проступит верный след,
когда зарытый голос крови
пробьёт земную толщу лет.
Ищу, ищу, ищу ответ –
былого истинный завет...

Читали все: гуляла слава
с могучим кличем на устах,
Теперь безмолвна и бесславна,
и не в крестах, и не в кустах.
Ни эха... Тишина да гладь,
и тишь – давно не благодать...
Угасло зарево веков,
когда, напившись лиха злого,
вставала, по святому слову,
вся Украина на врагов,
неволи нечисть ненавидя.
И видел пан, ордынец видел,
как танцевала гопака,
со свистом, сабля казака!
Рубились насмерть Воля – Небыль,
и корчилось от боли небо...
...Идут наследники, слепые,
распорошили ярь до пыли...
А я ищу, ищу ответ –
былого будущий завет...

1965 г.

ЛЕБЕДИ

Вoды и сковало и укрыло –
обманула золотая осень,
и к утру обледенели крылья –
не подняться в царственную просинь...
Лебеди измучены борьбою,
и стихия зла – неукротима,
а из неба горестным гобоем
жалоба прощанья побратимов...
Улетели жаркие желанья,
и угасла золотая осень,
неужели жертвою закланья
не добыть раздолье воли – просинь?..
Не природа, робкий друг – предатель,
и не лёд – тюрьма смертельным гнётом...
Крыльями неистово ударьте –
бейте! бейтесь! – в небе отдохнёте!

1965 г.

УСТАЛОСТЬ

Работа кончена.
Усталость потную снимаю
и вешаю на серебристый гвоздь
звезды Полярной –
до зари просохнет...
А если небо
пасмурно и хмуро,
звезды серебряной моей
не видно –
то я не раздеваюсь,
а засыпаю, как созданье божье, –
два кулака под головой...
Усталость потихоньку просыхает
сама
до предрассветных вольных
нетрудогольных снов...

1965 г.

Анне

МГНОВЕНИЕ

Я азартный и грубый –
извини, замилую!
Зацеловую губы
и пылаю, целуя.
И боясь, и внимая –
ближе, милая, ближе!
Вечер нас обнимает
тёплой сладостью вишен.
Мы сплетаем желанья,
я с тобой, я с тобою!
Ослепило сиянье
зоревого прибоя...
Нас качает и кружит
вихревым вознесеньем...
Твои нежные груши
дозревают на сене.

ПАНИХИДА

(22 мая* 1964 г.)

С каким почтеньем, с поклонным жестом
к тебе потомки являться стали,
уже живые, а не из жести,
лежат веночки на пьедестале.
И сходят чинно по стёртым плитам
в семью “велику i вiльну, й нову”,
и запевают, пока не слитно,
о силе слова, как-бы родного...
Поют о воле, потом – о доле,
о Запорожской геройской голи,
о тополях, одиноких в поле,
что погибают без крика боли...
Отец, ты слышишь смятенье сына? –
ещё не умер под отчим тыном,
Ещё приходит, но осторожно,
ещё тоскует, что душно, тошно,
что песню горя отринул город,
покорный зычному маршу хора.
Покорный город, где даже листья
торчат как уши у кагэбиста!..
Зачем же, песня, скулишь уныло?
Зачем улыбку похоронила
и эмигранткой пошла по миру?
Зачем подачки чужого пира?..
Уж лучше сразу – под отчим тыном...
Но с панихиды забрали сына –
у кагэбистов свои заботы –
забрали сына на “хозработы”...

1965 г.
______________________
*День памяти Т. Г. Шевченка.

Люшер

Любовь – невинная игра –
объятья молнии и клёна,
достойно, жертвенно горя,
он погибает умилённо.
В опале гроз – тревог оплот,
и над пленером и плезиром
хмельного ветра перелёт
через черешень цветолиры.
Шептал: – Невинная игра...
шептал подряд я клятвы те же,
но камнепадом грянул град
на нежность девочки-надежды.
И мне смотрели вслед – на взлёт,
как на парадные маневры,
хлестал по хрупким крыльям лёд
и бил, без промаха, по нервам...
Узнал: невинная игра
и будней, и желанных далей –
простор тюремного двора...
А над застенками – светало.

1965 г.

СТУГНА–РЕКА

Ледяное тает –
Стугна выгнет спину,
Стугна вырастает
резво и глубинно.
Наберётся силы,
широко сияя:
– Нате, вы просили,
и такая вся я...
Мне милы каналы,
водопады дивные,
а меня – в канавы
мелиоративные!..
Смоет – позабавится –
отмели и кручи...
Обнимай красавицу
вешнюю, Славутич!

1970 г.

Алле Горской

Тебя убили. Ты одна
тревожишься в чертогах Бога.
От крови – адова вина
Чернеет серая эпоха...
И звёздный сумрак – не заря
над изумрудными лугами,
но скользких гадов слизь и мразь
ты не увидишь под ногами...
Тоскливо в равнодушной мгле,
в ночи навечной и холодной,
притихли пензли на земле –
им не подняться на полотна...
Гнетёт угрозами беда,
чья тень уже на плаху пала?
Погубят нас, но никогда
не испугать святое, Алла!
Отвага новых призовёт,
и на палитре вспыхнет слово:
– Свобода! Зоревая, снова
казнённым сердцем оживёт.

1971 г.

ВДОХНОВЕНИЕ

Скрипнул дверью домовик незримо,
сквознячок... Свежеет голова...
Две Строки в коляске катит Рифма,
и проснулись резвые Слова.
Возле рифмы – первого тандема
загалдели о своих делах,
и на шум явилась мама – Тема,
и порядок властно навела...
И Сюжет, не новенький, но в норме,
на посту, в конце, поставил Мысль,
дабы не пропал в исканьях Формы
наш любимец – многогранный Смысл...
Вот финальная отпета строчка,
и почёркан Вкусом Черновик...
В уголке, свернувшийся клубочком,
спит блаженно музик-домовик...

1971 г.

ИЗ ОКНА БОЛЬНИЦЫ

Роскошный божий летний мир –
цвета, цветы и птиц станицы,
и я – венец, кумир, эмир
владычу – из окна больницы.
Порою солнечно, тепло,
и вдруг – порыв, гроза, зарницы!
Природы и добро, и зло
прекрасны... из окна больницы.
Разгульное раздолье сил,
творящих радость без границы!
Я сам бы строил, возносил,
дерзал, но из окна больницы...
Навеки пылко полюбить
красотку, фею, озорницу
и с ней забыться и забыть
мечтаю – из окна больницы.
Прохожие – бодры, резвы,
приветливы и яснолицы,
благоуханны и трезвы
отсюда – из окна больницы.
Вприглядку – праведны они,
одни правдивые провидцы,
и помыслы земной родни
небесны – из окна больницы.

1972 г.

ВЕНОК СОНЕТОВ

I

Нет, не любовь, мятежная, во мне –
бессонны боль, досада и тревога,
и мысли, неподвластные весне,
черны, тоскливы... Умоляю Бога,
молюсь я: проясни, хотя б во сне,
вину мою, и подошли подмогу
подняться над виной в дурной стране,
пока пылит казацкая дорога.
И не в отчаяньи кричу слова
на языке запрета и утраты,
то вера, непреклонностью жива, –
угрюмая тюремная отрада...
Нет, не любовь – неистовый главарь –
ей можно подыграть в её обряде.

II

Ей можно подыграть в её обряде.
Любовь тогда – сверхъяркая звезда!
Прощайте, раны и седые пряди, –
самозабвенны спелые уста.
Прогнать, карать?
Любименького – вряд ли.
Помилуемся – истина проста.
А тут – не подыграть. Совета рядом
никто не даст до самого креста.
Так и живёшь. И годы длится час,
скорее эту скуку миновать бы!
И весь народ – вершина биомасс –
играет не свою, чужую свадьбу...
Проснёшься в жутком мареве теней,
а ты – на обессиленном коне.

III

А ты – на обессиленном коне.
И дух преклонит подлые колени,
потупится и станет в стороне,
исчезнет бeзвести в болоте плена...
Придёт пора – умнее и ясней,
поднимутся, пробьются в нашем тлене
былиночки – пробоины в броне,
напомнят об опальном поколеньи.
И кто-нибудь быльё не обминёт,
бесжалостно подошвой не примнёт.
И в найденной на мусорке тетради
прочтёт строку – разрыв идейной глади,
непокорённость стягом развернёт,
отравлен страхом пятящейся рати.

IV

Отравлен страхом пятящейся рати,
угаром загазованных дорог
эпохи, где герои геростраты
сожгли и дом, и отческий порог,
где мчат и мчат стальные агрегаты
и давят память – Божий оберег.
А мы, разнежась возле автострады,
сонливые, гадаем – грех? не грех?..
Уж лучше меня, сонного, ножом!..
Заначку-совесть – прячем, бережём
остаточек, да не вопили б люди,
что мы – перепродажные иуды:
за золотишко совесть – сатане –
купаться в украшеньях и вине.

V

Купаться в украшеньях и вине,
вколоть успокоительное гневу,
навеять миражи – витраж в окне,
на пикнике топтать родную ниву.
А душу – на пылающей стерне
сгубить, вполне случайно, душу жuву –
да не воскреснет даже и в зерне! –
и обвинить судьбу-злодейку – лживо.
Не всем дано от подлости и чар
уйти, дойти прямым до смертной даты,
и в каждом свой заядлый янычар
и счёт, уже взыскующий оплаты...
Забыть бы и врага, и палача,
забыться, наконец-то, бога ради...

VI

Забыться, наконец-то, бога ради...
Но кто ты сам, и чей ты нынче раб?
Издревле, Русь, твои горели грады –
рыданья, визг аркана, конский храп...
Невольнице – хоромы и наряды,
рожала, но не нам, богатыря.
Сияли ослепительней караты
у басурман, у шляхты, у царя.
Ну что с того, что ностальгии – когти?
Ну что с того, что слёзы – солоней,
а в языке – мутанте беглой плоти
и гласные распевами бедней?..
Живут, ужавшись, угрызая локти,
но сердце, оскорблённое, в огне.

VII

Но сердце, оскорблённое, в огне –
искринка, отсвет легендарных дней:
вся Украина вздыбила коней,
вот-вот прорвётся в равенство свободных!..
Но кони стали в едкой пелене,
в туманах, беспросветных и холодных...
Сам Бог боится в драке и ругне
запачкаться. И сто веков бесплодных
нет разума на прoклятой Земле,
где мыслящие шустрые приматы
разводят на крови сироп-елей
и строят благоденствие на зле,
сбиваясь в банды, партии, отряды...
Как больно мне на вражеском параде!

VIII

Как больно мне на вражеском параде!
Страдаю от затмения ума:
поляки есть и сербы, и хорваты,
а в наших и хатёнках, и домах
чужая речь, чужие в ней виваты,
чужая воля в наших теремах...
А нас рожали – вроде были рады,
но меряли размерами ярма.
Мы не народ и даже не семья,
и даже не прославлены делами,
в Союзе разномастного хамья
нас величают хитрыми хохлами.
Не гаснет прежней ненависти пламя.
Непримирима жалоба моя.

IX

Непримирима жалоба моя.
Вокруг рефлексия, апатия, затишье...
И кто – к наживе в сваты-кумовья,
другой на службе – семенит у дышла.
А мчаться биться, голову сломя, –
у них наследственная оторопь и грыжа.
Робки ребята рода кожемяк,
из городища, а не из Парижа,
потомки буйных пращуров-предтеч...
А наши предки – ангелы и черти –
их корчевали, дабы с корнем сжечь,
но в грязной и жестокой круговерти
они спасали честь, детей и речь.
Печаль бездонная – один я, смертен...

X

Печаль бездонная – один я, смертен,
и антижизнь накрыла с головой,
ещё не в сердце, но уже в предсердьи
гремит набатом вестник, роковой...
Открыты миру мы и милосердны,
а нам открыт – грозящий, грозовой,
и даже на архангельском концерте,
в сияньи труб – унылый волчий вой.
Наветы вето силой огневою
не отведут ни женщина, ни маг,
и стелятся безмолвною канвою
одни кресты. И злобный лай конвоя
во имя счастья верных им миляг.
Но сердцу свет – предутренний маяк.

XI

Но сердцу – свет, предутренний маяк
зорuт и будит тёплую надежду –
взойдут пророки и рассеют мрак,
и мы поверим, как и предки прежде:
Отцом и Сыном, Духом вся Земля
очистится от скверны и от грешных,
и Человек – землянин и земляк
взорлит Мессией в космосах безбрежных!
Мечты... Но кто, кто в искреннем усердьи
так верит Всеблагому, чтобы он
грядущим щедрым мудрым милосердьем
нас уберёг от наших бед и войн?
Тоска... Но стылый звёздный пантеон
зорит восходом жизни, а не смерти.

XII

Зорит восходом жизни, а не смерти,
но лучший храбрый в забытьи затих,
как совесть в эгоисте интроверте.
Стучат клеймённые на всех святых,
потомки подневольно подлых смердов
в гражданском раже духу бьют под дых,
за четвертак в копеечном конверте
играют сучьи роли понятых.
А волю ужас по пустыне гонит,
не высью, где Всевышний Судия,
и не на пике память, а на склоне,
под анемией вялого вранья...
От веры – в кущи, словно от погони.
Надежда воскресает, что не я.

XIII

Надежда воскресает, что не я
бродячим гаером, вонючими дворами,
в компании отпетых и пьянья,
иссушенный нуждою и ветрами –
кус лакомый для крыс и воронья.
А поведёт палач к расстрельной яме –
не проигрыш и даже не ничья –
победа чести полетит мирами.
Из зазеркалья, из хаoса тьмы,
из яда сладострастия химер, и,
лохматя усмирённые умы,
смеясь врагам: – Триумфный бум умерьте!
услышать братское: – Встаём и мы,
последний воин окружённой тверди!

XIV

Последний воин окружённой тверди,
ты – колос, а не глиняный колосс.
Своею волей, не в цепях омерты,
друзья обрушат жертвенный утёс.
Не одиночки, разово кометны,
а соль народа, как Исус Христос.
Они живы. Бесстрашие – бессмертно
и пурпуром в историю вплелось.
Уверуй мощно в путь исповедимый,
развей печаль о собственной вине,
любовь к Отечеству –
увы, наивный стимул,
и стоны кобзарей о старине,
и горький сладкий хмель родного дыма.
Нет, не любовь, мятежная, во мне.

XV

Нет, не любовь, мятежная, во мне –
ей можно подыграть в её обряде,
А ты – на обессиленном коне,
отравлен страхом пятищейся рати.
Купаться в украшеньях и вине,
забыться, наконец-то, бога ради...
Но сердце, уязвлённое, в огне –
как больно мне на вражеском параде!
непримирима жалоба моя,
печаль бездонная – один я, смертен.
Но сердцу – свет, предутренний маяк
зорит восходом жизни, а не смерти.
Надежда воскресает, что не я
последний воин окружённой тверди.

1972 г.

Вячеславу Черноволу

Трещит Сибирь от спецколоний,
в судилищах – страда, запарка,
свободу – в зоны, под конвоем
стрелков, звереющих овчарок.
А землячки твои на лоне
природы киевского парка
пичуг и белочек – с ладони,
и им не зябко и не парко.
О паркоманы соцозоя!
Вам не грозит на зоне лихо,
когда шушукаетесь тихо
и гнётесь гибкою лозою.
Любuте птиц, ласкайте зверя...
Пропал пророк – моя потеря.

1973 г.

_____________________________________
Вячеслав Максимович Черновол (1938 - 1999), первый
председатель Народного Движения Украины.
14 лет лагерей в Мордовии и Якутии, 3 года ссылки.
Погиб (убит?) в автокатастрофе.

СОНЕТ

Любви ли отзвук, отраженье,
виденье, отблеск давних чар
тревожат сонное круженье
в рассветных реющих лучах.
Болид, полёт, самосожженье,
свеченье нежности в очах,
червонным золотом смущенье
в движеньях, в будничных речах.
Твой образ бедный мытарь мира
в душе молитвами растил
и имя в звонких звуках выбрал –
твоё – и гордо возвестил!..
Но резвый ветер вихрем выкрал
из уст смятенное... Прости!

1976 г.

СОНЕТ

Почти девчёнка. Но тоска-истома
и в голосе, и в тоне, и в словах
о неладах и неуюте дома –
всё белой ниткой на корявых швах.
Почти девчёнка, ты мечтой ведома
о доле не на долге – на правах,
но воля – несмышлёныш из роддома,
обычай – и учитель, и глава.
Почти девчёнка – утро женской неги,
летуньи кокон – девичья печаль,
и данники – мужские печенеги
для покоряющей – черновики начал...
Поэт, смакуй напиток, а не бульки,
пока не юркнула на гульки Юлька!

1976 г.

ОЖОГ

От опера до “Оперa”
я шёл – треклятая пора,
Владимирскою еле нёс
горючий камень, злой донос –
иуды-друга жалкий вой...
Болело сердце: будут брать!
А мир – парадный демократ,
и не намёка на конвой...
В округе Золотых ворот
собачий тешили народ
и отдыхали киевляне –
почёт-почтенные земляне.
А мне пекло... На благодать
косятся алчно – враг и тать
в разбойничьем ажиотаже,
и я, приспешничек, туда же!
На твёрдой ставке – грошик клянчу,
по Украине скучно плачу...
Ну кто я – супротив народа?
Народ на всё подряд гаразд,
свои – природа и порода,
и хлеб, и сало, и Тарас...
Но не приму я никогда
судьбу и кличку “малоросса”!..
И вот от опера, с допроса,
Владимирскою, в никуда...

1976 г.

__________________________________
*Владимирская улица в Киеве идёт мимо здания
бывшего КГБ (сейчас СБУ) до Оперного театра.

СТРАХ

За годами – зародыш-душа
и глаза сироты-малыша,
а в глазах за слезами видна
беспощадным пожаром – война.
Беззащитен, испуган, один
на скрещеньи свирепых годин...
Это – я. Одиноко стою,
от беды, неизбежной, таю
не игрушку – недетскую цель:
уцелеть, не попасть на прицел...
Слава тем, кто в крови и поту
отогнал, обессилил беду!
...Выжил, вырос. Присяга – и в строй,
рассчитайся на первый, второй!...
Шли по Венгрии, Пражской весне
с автоматами, на броне.
И опять отражалась гроза
красным ужасом в детских глазах...
Не остыли следы от сапог,
кровью, пoтом зачумленный Бог
проклинает – до Судного дня
и пославшего нас, и меня.
Я – каратель, ордынец идей,
сеял страшное в душах детей...
А в Афгане, в войне без войны,
оккупанствуют наши сыны...
Снова раны-следы не сойдут,
и афганцы-мальцы – подрастут,
и расплатой – в недетских слезах
наших правнуков злые глаза...

1976 г.

И. С. на день рождения

Будем жить, побратим, ибо дождь!
Дождь смывает усталый скулёж,
кони мокнут, но времени нет –
мы ещё на чужой стороне...
Вйо, и в дождь! И один перегон
до зари над святою рекой,
вйо, и в дождь! И не все на скаку
не дадутся беде и врагу,
но в ночи благовестом веков
прозвенит гордый клёкот подков.
От коша, кто страшится свинца,
кто в набеге сомнения – в дрожь,
побратимам откроем сердца,
вйо, и в дождь! вйо, и в дождь!
вйо, и в дождь!

1967 г.

______________________
Вйо! – бодрый выкрик.
Кош – походное войско казаков.

ДОБРОХОТЫ

“Не станет идола святого...”
Т. Г. Шевченко.

Пишу от вздоха и до вздоха –
не словозвоном,
жрецы в крысино-серых тогах
пророчат зону.
Да, стаей, видом не вампирьей, –
все доброхоты –
пророчат нары за Сибирью,
где Солнце всходит...
Орёт майор, что раз-размажет
меня по стенке –
я что-то сильно не уважил,
не те оттенки!...
Творил Господь зевотой сплина –
особый способ –
намял особенную глину
на эту ... особь.
Но хуже – серные при Власти –
из преисподней,
попали, злобные, в балласте
в ковчег господний...
Вакцина чести – не готова,
но век настанет:
Не станет идола святого,
и вас не станет!

1968 г.

Поздно бояться обмана. Мани!
Вот я, заманивай нежно в обьятья,
веданьем ведьминым вдаль помани,
жажда познания – наше проклятье.
Пламенем судным пылают мосты,
губы обмечет и душу обпалит,
и на пороге – невинная ты –
необольщённая юная память.
Не позову. Ни к чему. Палачей
яростных сичень-январь яро слал на
слёзы бессонных, бессильных ночей.
Плачет и плачет, века, Ярославна...
Губы сомкну, и не губы, а боль.
Нет, не поддамся, до самого тлена.
Мне не вернуться из давнего плена
слова, извечно святого: – Любовь!

АКРОСТИХ

Слава Богу, не все мы рабы,
Лицемеры, немые медузы –
Алой ярью над гладью толпы
Встала доля бесстрашного Стуса.
Крепким праведным даром взошла
Окрылённость открытого слова,
Вышел против Империи зла,
И избит, поднимается снова!
Что откликнется7 Или вот-вот
Отцветёт и завянет бесплодно?
Речь родная – расти всенародно,
На простор выводи наш народ!..
Обманула судьбина лукаво,
Вражьи сплетни вещает молва.
Отвернулись и Воля, и Слава...
Лжёт, лютует недаром облава –
Украина не смолкла – жива!

1968 г.

_____________________________
Василь (Семёнович) Стус (1938 – 1985),
талантливый украинский поэт.
15 лет лагерей, 5 лет ссылки на Магадане,
в Пермской области. Погиб в лагере.

ЭНГАРМОНИЧНОЕ

Утро срывает сонливые путы,
свежесть омоет опухшие веки,
и прорастает сквозь души двурушье:
низость – осадок из профанаций...
И откровенные, как проститутки,
жаждем отдаться постылому делу,
как же! – у каждого официально
лоб украшает усердия орден!
И ускоряет развязку рассвета,
щурится в лучиках, искренних, Солнца
первенец воли – надежды последыш...
И без восстаний – в грядущей эпохе
он разродится... А что оно выйдет,
что оно выйдет из кислого сброда?!
Весело взвойте, запеленайте
светлое завтра – урода измены.

1969 г.

ХРЯЩАМ

Беру в бедарку и в беду
Потуги и заботы,
и потихоньку отойду
от миража свободы.
И конь, ослепший, повлечёт
в овраг, а может, – в яму,
мой кочегар – мой личный чёрт
присмалит эту драму...
И так – итожится урок:
ну жил, порой – не просто,
не знал (иль ведал?), ты – мой рок,
ты – бесхребетный остов!
Ты гнулся, кланялся зиме,
и оттепелью краткой,
не доверяя даже мне,
угодничал украдкой...
Кривой – от зада и до плеч
и скорченный холопски
ты ищешь хату с краю – лечь,
по-жлобски выжить плотски.

1969 г.

________________
Бедарка – телега, дроги.

Надо проснуться – опасно тревожны
сцены вертепа – тревожны и ложны:
ты удаляешься, таешь и таешь,
скоро белеющим пятнышком станешь,
пятнышком белым заснеженной степью,
вольная, скована ролью в вертепе.
Воля калины – терпеть на морозе.
Кто приголубит простоволосую,
простоголосую – холод на губы?..
Вьюга погонит по кругу, погубит –
резко оборваны грозным морозом
звуки скрипичного каприччиозо...
Сон разбиваю на смальту, на крошки,
ты между сном и бессонницей таешь,
не исчезай! А случится, оставишь –
ты постели моё сердце в сапожки!

Вот из лохмотьев чувство поползло,
глаза сосёт засосными губами...
Сквозь мрачный смог –
шальная жалость жал –
засосы щепками летят
грядущим эрам.
Упрячь лицо... И миру не кураж –
души запал... Иные автогены –
твоя лояльность, служба... Что там гены!
На кобзе шпарит не Кобзарь – мираж.
Меж А и Б уже не буйство плоти,
а мы торчим горшками на заплоте,
меж А и Б, как мощно ни коси,
не заготовишь даже для козы.
Меж А и Б, нечистой повезло! –
маячат указатели – На Зло.

1977 г.

Там был рушник, я помню – в детстве был.
Чуть-чуть, чуть-чуть светлело на просторе,
взметнулась тень – титан в бреду-раздоре
нас не слезой – рапою окропил...
И звёзды канули в нахмуренное море,
и не на час и сутки – на распыл.
Тогда полмира захлебнулось в горе,
но я рушник, родной, не позабыл.
А жаль, не помню точно – стебельком
играла мама с белым рушником,
иль гладью, иль низинкою... Прости –
война и мир сплелись – и кувырком,
куда угодно могут завести...
Иль крестиком?... Да, в памяти – кресты.

1977 г.

_____________________
Рапа – густой солевой раствор.

СОНЯХ

Когда-то, до веры в Бога,
был Каменный век – эпоха,
где люди – ещё не люди,
а так – толковые звери,
тряслись от морозов лютых
под шкурами, не за дверью.
Рычали слова в пещерах,
пожар – в очаге унялся,
и питекантропа череп
скруглялся и наполнялся.
Но каменная эпоха –
неласкова и убога.
И люди – не доброхоты,
без грозных угроз морали,
не ладилось на охоте –
сородичей пожирали.
Жирели бока пузатых,
худели – худопородных,
рожали громилы – знатных,
“шестёрки” – простонародных.
Во-всю озверев, опасен,
химерился мир спросонок.
Тогда-то и смел, и ясен
поднялся под Солнцем Сонях.
И крикнул: – Гей, людозвери!
Весёлою жизнь была бы
без твёрдокаменной веры
в дубину в дебелой лапе!..
Подумали в глухомани
разумные человеки
и в Соняха, дружно, камни...
Уже в Золотом им веке.

Белый вечер, я – tabula rasa –
покорён смелой радостью скрипок,
на губах, подо льдом онемелых,
жаркий звук восхищённого вскрика.
Словно сон... И тремоло летают
на снежинках – изящных, пушистых,
раскачались, лучами блистая,
и дороги – белы и пречисты.
И мелодия милых мечтаний,
и созвучья гармонии мнений –
над метелью смятенных метаний,
обвинений, гонений, сомнений...

ЧЕРНОБЫЛЬ

“Народ мой! Пусть спокойно небо
Ложится ночевать в Днепро,
Беречь тебя от бед нелепых
Поставлю атом и добро!”

Микола Винграновский.

Чему мы рады – ражий атом рядом?
Куда зовёт заядлый одиссей?
Зачем кричит: – Войди в жилища, атом,
и в каждом сердце оброни, посей?
Увы, не все у стихотворца дома –
не устаёт подкрикивать: – Ура!
А вдруг рванёт? Тогда не до добра,
не хватит вод могучего Днепра
залить пожар новейшего Содома.
Не важно атому – продажные умы,
отважные – нам изрекли советы –
рванёт! И не останется рассвета,
ни дня, ни вечера,
ни даже древней тьмы.

Вышгород, 1976 г.

___________________________
Написано за 10 лет до Чернобыльской
Катастрофы.

ДОРОГА В РАЙ

Мрачны крестины и звездины
не от навета,
нависла бритва гильотины
над белым светом.
И всем – и боссам, и изгоям –
теперь неловко,
спустили беса, успокоим –
не знаем толком.
И пьём кюри, глотаем бэры,
не морщась – лихо!
Народ орды, малют и берий
пирует с лихом.
Мы пьём под “Раз и ещё разик!”
и смех и стоны,
покорны ЦеКовне из грязи
и их достойны.
И сонму согнутых не будет
конца и края,
в угаре ада грезят люди
разгулом рая...

1986 г.

____________________________________
Звездины – советский обряд регистрации младенцев.

ВОЙНА

Война... Чернобыль доказал сполна –
бывает невоенная война,
Отечества привычною судьбою,
без канонады, ненависти боя.
Я не сгущаю краски – смысла нет –
огонь смертельный не на полотне,
он выплеснулся и наполеонит,
гарцует, гад, на бешенном коне...
Беда, раззор в родимой стороне
надрывно чёрным колоколом звонит...

Бросаются солдатики вперёд.
Не в ярости, не политрук орёт –
расчётливо и смело – зная дело,
вперёд! Бронёй тряпьё – х/б – на тело,
кому-то дети, а начальству – прах
на новый страх... Опять проклятый враг,
незримый, внутренний,
неистовый, но свой...
Не в Третьей и священной – мировой,
и не в рулетку, русскую, играя,
сражаются, руками разбирая
ураноадовы руины рая...

Ни одного судьба не пощадит –
ни божий, ни простой свинцовый щит
не выдают солдатикам ЧАЭС.
Оборван цвет обещанных чудес...
Реактор – идол власти, сверху данной.
Пророчит стронций муки наперёд,
его не скрутишь, не залепишь рот,
не испугаешь далью магаданной.
Большой идеи мощный фаворит.
Но вот, предатель, вражина, горит!..
Отечественной выделки урод...
Бросаются солдатики вперёд.

ЧАЭС, 1987 г.

МОГИЛЬНИКИ

Возводим – не валяем дурака,
на этот раз возводим на века
могильник ядерного клада...
На рубище – ещё одна заплата.

Вышли во двор.
День распечатал
нам приговор –
давимся чадом.

Замело, задышало зимой,
снег-убийца кружит надо мной...
Нет их, чистых снежинок, у Бога –
Ветер веет с четвёртого блока.

ЧАЭС, 1987 г.

АНТИВРЕМЕНА

Сколько нас... Бесконечный поток
добровольно – в беду, и назад,
и намордник – платок на роток,
напряжённо слезят глаза...
Мы в намордниках – кляп во рту,
и не вкручивай молчунам,
почему сюда – за черту
несподручно большим чинам.
Кляп во рту... Мы давно немы
здесь без митингов и знамён,
понимаем: рабы – не мы!
Мы – прорабы антивремён.

ЧАЭС, 1987 г.

Умер край без вины,
в одночасье погиб.
Не болел, не видны,
невидимы враги.
Порыжели леса,
и облезло зверьё,
и отравой – роса,
и в “запретке” – ворьё.
Зачинаем детей,
нахватавшись кюри,
даже в тяжкой беде –
молчуны-дикари,
смеем сказки властей
втихаря материть...
Шестиногий лошак
сводит прессу с ума,
о колхозниках: – Ша!
Тишина как чума.
Брешет людям не без
приказанья медбрат:
– Что вы?! Манна с небес,
а не атомный град!
На крови, на слезах
врёт в палатах больниц...
Край угас на глазах,
не раскроет зениц –
звон последних звонниц...

Янов – Припять – Денисовичи, 1988 г.

_____________________________
Зараженные радиацией вещи, детские
игрушки и одежда продавались в киевских
киосках и на базарах.

(Из “Святогорских сонетов”)

А тучи – то гнётом, то сенью,
а ветер – ну лесоповал!
Бывает: и день не осенний,
а душу тоской оковал.
Во-всю голосит опасенье,
рыдают в гортани слова
о многи грехах, о спасеньи,
что Боже не всем даровал...
И вдруг разрывается мгла,
и ветер убавит басенье,
и люди мирские дела
воспримут венцом Воскресенья...
На Бога прольётся хвала,
а Солнце – прибавит тепла.

СОВЕТСКАЯ
ЗОЛОТАЯ РЫБКА

Торчит рыбак на синем льду
и видит – прямо в лунке –
рыбёшку золотую, ту.
Поймал! Подарочек коту –
глотай, котяра, слюньки!
Добыча просит: - Отпусти!
А то сейчас заплачу!
Отпустишь – и без маяты,
в комплекте, махом купишь ты
авто, квартиру, дачу.
И ей рыбак ответил: - Нет!
Помилуй, сжалься, что ты!
Что расскажу жене, родне?
Откуда дивиденды мне
и левые доходы?

1988 г.

(ВАРИАНТЫ ПЕРЕВОДЧИКА)

Житейский:

И ей алкаш ответил: - Нет!
Папаха не по сеньке.
Сейчас они – ого! – в цене,
не хватит мочи даже мне
пропить шальные деньги.

Семейный:

И ей старик ответил: - Нет!
Напрасны ухищренья.
Твои дары не только мне –
почто моей карге жене
такое поощренье?!

СТИХИ
ДЛЯ МЛАДШЕГО ВНУКА

Я -РАСТУ

В годик я от рук отбился,
в полтора – с дружком побился.
Он хороший, он не бяка,
только очень забияка:
он забрал себе совок –
Анину забаву,
я толкнул его, как мог,
он обиделся и – с ног,
и захныкал: - Вава!..
Через день мне ровно два,
знаю разные слова.
Встречу Аню-баловницу
и скажу: - Давай жениться!

ВНЕЗАПНЫЙ ДОЖДИК

Мышка выбралась из хатки,
как ты любишь – погулятки,
Шмыг да топ – далёко дом!..
Вдруг из тучки – серой лейки –
серебристые уклейки
и щекочущие стрелки –
ливень! Ой, далёко дом!
Мышка юрк – и под кустом.
Это всё – ещё не всё,
слушай – смейся или плачь:
Кот Мурлыкович несёт
нашей мышке зонт и плащ!

НЕПОСЛУШНЫЙ СЫНОК

Зайчик маму не послушал –
шапку не надел на уши,
А на улице – не май,
а на улице – зима.
Там с метелью мчится стужа,
стужа кружится волчком,
зайчика взяла за уши,
уши подняла – торчком!

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Спи, внучонок, спи, малыш,
дремлют речка и камыш,
и деревья – чудеса! –
спрятались в потёмки,
звёздочки на небесах –
сонные глазёнки...
Вечер – тёплая лампада,
дрёма – гуще, слаще,
лишь из листьев листопада
шьёт мышонок плащик.
У мышоночка – мечта:
вырасти сильней кота!..
Смолкли шум и разговоры,
затихают шёпот, шорох...
Спи, внучонок, люли-лю...
Я и сам пою и сплю.

1994 г.

Неугомонность соловья
и я, и яро яром птичье,
хлестало, било соло в явь
под утреннюю романтичность.
Тонули там и монстр-мятеж,
похожий на ихтиозавра,
и тени прожитых надежд
на завтра, с вечера – на завтра.
И в миг – на выдох от зари –
сверкнуло прежнее величье,
ковчег, кочевья, кобзари
и я, и яро яром птичье.
Лишь бунтари былых легенд
на вече! – нам кричат – на вече!
но мужества мутантный ген
отчаяньем окрасил вечер.
Провеял ветер, взмыл и стих –
беглец с татарской трезвой свадьбы,
и выживания инстинкт
вдыхает зелье... Злое? Знать бы...

1996 г.

СЕНТЕМЫ

I

День обречённо метался. И сник.
Я ему врезал. Дорезал резник.
Я и резник до полночи, с ленцой,
кровь его цедим – хмельное винцо.
И не жалеем – до лучших веков
много у Бога ненужных деньков.
Завтра другой озарит надземелье.
Мы его тоже убьём. На похмелье.

..........................................................
..........................................................

III

Мудрую Библию видишь до дна –
Бога вославишь без капли вина.
Неучам нам не грешить – не дано,
для воспарений дано нам вино.
А протрезвевших – и Бог не признает,
пустит, не пустит на небо – кто знает?..
Будет поллитра в авоське и, может,
люди подскажут, а Боже поможет.

.................................................................
.................................................................

V

В прорве космической, в самом конце –
добрая Вечность в алмазном венце.
Трудится – звёздные стайки пасёт,
вечно спокойная, ведая всё.
Мы, дабы сбыться всегда и везде,
вечности алчем в сует суете.
Кругом овальным идём напрямик –
молимся Вечности, празднуя миг.

...........................................................
...........................................................

VIII

Жил человек, не лежал на боку,
одолевал – на пути, на веку,
с Родиной рвался и ввысь и вперёд –
лямку тянуть, ожидая щедрот...
Старость почтенная – через порог.
И вопрошает: - Что мне приберёг?
Он обыскал закрома и заначки,
честно ответил: - Большие болячки.

1996 г.

СЕБЕ

Облетели астры, розы,
отсмеялись вечера.
В дом – неврозы и угрозы,
скоро – зимняя пора.
Отлетели в край зелёный,
откричали журавли.
Стало тихо, тихо, словно
ты в отгуле от Земли.
Тёмные полотна зяби,
тёмные и даль, и близь.
Куцый день в темнице хляби,
хоть молись, хоть не молись...
Начинается пороша.
Начинаю ворожить:
Смог – прожить небожью гоже,
или – просто пережить?..

1997 г.

Ещё одна осень, ещё.
Щемящий, тревожащий счёт –
прошли, пролетели лета,
пора золотая, мечта
о вечном, о чём-то, о чём?..
Ещё одна осень, ещё.
И вдаль лебединым ключом
удачи, утраты, печаль,
и горечь не так горяча –
закатным остывшим лучом.
Ещё одна осень, ещё...

1997 г.